Обычно я не испытываю собственнических чувств. Я и раньше ходил с девушками в бар, и иногда заканчивалось все тем, что мы уходили порознь с кем-нибудь еще. Это обычное дело.

Но в данный момент, я сжимаю кулаки, готовый прижать к стене первого же придурка, который попытается приблизиться к Долорес, и вышвырнуть его на улицу. Меня уже раздражает, что они просто смотрят на нее — что она кормежка для их несбыточных мечт и похотливых желаний.

Может, я чувствую себя так, потому что еще с ней не переспал. Может, я просто не хочу делиться десертом, который не попробовал еще сам.

Или, может, это потому что Долорес Уоррен просто… другая… в том смысле, в котором я не могу объяснить. Мне нравится то, что я о ней знаю — очень — и есть часть меня, в которой я сознательно еще не признался, и которая жаждет знать о ней больше.

Музыка сменяется, когда я встаю. Из колонок льется “Wake me up” Авичи и заливает все пространство. Толпа одобряюще подпевает. Я иду на танцпол, прямо к Долорес.

Начало песни медленное, с гитарной акустикой. Ди ритмично двигает своим телом из стороны в сторону, ее длинные волосы колышутся, оголяя ее шею. Я встаю позади нее, и одной рукой обнимаю ее за талию, кладя свою ладонь ей на живот, поверх ее пиджака — нежно прижимая ее к себе.

На долю секунды она напрягается, открывает глаза и поворачивает голову на бок. Потом она видит, что это я. И улыбается.

Ее тело расслабляется, спина прижата к моей груди, и я наклоняюсь вперед, прижимаясь к ней сильнее. Ее попка отлично устраивается против моего члена, который тут же твердеет, как только она начинает танцевать.

Думаю, она это чувствует — должна чувствовать.

Она наклоняется вперед, чуть сгибая тело, и по кругу двигает бедрами, создавая трение как раз там, где мое тело просто молит о контакте.

Чертовски фантастичное ощущение.

Я сгибаю колени и двигаюсь в такт музыке, хотя и полностью сосредоточен на Ди.

Я не собираюсь хвастаться… ну, ладно… я буду хвастаться. Я хорошо танцую. Это то же самое, что секс — найти правильный ритм, двигаться в такт со своим партнером и отвечать взаимностью.

Я любому вырву язык, кто об этом проговорится, но когда я был ребенком, моя мама заставляла меня брать уроки танцев. Дрю, Стивен и я — все занимались. Слава богу, это были танцы не в ярких, блестящих костюмах, а бальные танцы. Это было за год или два перед первым балом Александры. Да — в нашем социальном круге, девушки посещают балы, и уметь танцевать — это обязанность. Мы все это ненавидели. У меня и Дрю был подробный план, как сбежать и жить в Музее естественной истории до тех пор, пока минует опасность, но план не сработал.

Тем не менее, как бы печально это ни было, сейчас я благодарен за те уроки. Потому что ребенок, который умеет танцевать — это как-то по-бабски, но мужчина, который умеет танцевать — это успокаивающе-изощренно.

Для клубного хип-хоп танца, вам нужен некий естественный ритм, что-то, что напрочь отсутствует у бедного сукиного сына Стивена. Но для такого парня, как я, с неким врожденным умением и вышеупомянутыми тренировками? На танцполе я бог.

В песне в свою часть вступает синтезатор — быстрее, более первобытно, с сильными звуками басов. Ди выпрямляется и обвивает меня руками за шею, стоя ко мне спиной. Одна моя рука лежит на ее бедре, крепко ее удерживая, когда я делаю толчки против нее. Другой рукой залезаю ей под пиджак, к упругой, теплой коже ее живота.

Я чувствую вибрацию ее стона, когда провожу рукой все выше.

Когда музыка снова становится медленней, Ди поворачивается ко мне лицом. С ее каблуками, наши лица почти на одном уровне. Я утонул в темном омуте ее глаз, когда певец подвывает о путешествиях по всему миру, оставаясь молодым, и добиваясь любви.

Биты снова набирают силу, но мы смотрим друг другу в глаза. Трение тел, горячих и в изнеможении. Мои пальцы впиваются в попку Ди, прижимая ее к себе еще крепче.

К тому моменту, как певец начинает петь о том, что он не знает, насколько потерян он был, пока не обнаружил, чего ему не хватало, ладони Ди ласкают мое лицо. Это так нежно и сокровенно.

Так значимо.

Я опускаю голову и прижимаюсь своими губами к ее. И она отвечает мне взаимностью, открываясь мне — теплая и влажная — принимая все, что я готов ей предложить, целуя меня в ответ с тоже пылкостью. Я обнимаю ее двумя руками, позабыв о танце. Одна рука остается лежать на ее пояснице, в то время как другая зарывается в мягкость ее волос, когда наши губы двигаются в унисон. Руками она цепляется за мои плечи, сжимая их, притягивая меня к себе.

С вами когда-нибудь было такое, что вы себе думаете, что вот этот момент все изменит? Что жизнь поделится на двое, на «до» и «после»?

Многие люди нет. Они слишком поглощены моментом, чтобы понять важность того, что происходит.

Вот так и у меня.

Но, теперь, оборачиваясь назад — это было оно. Тот первый, обжигающий, идеальный поцелуй. Этот был момент, который предопределил всю мою жизнь. И после этого, ничего уже не будет, как прежде.

ГЛАВА 4

Мы идем назад в квартиру Ди. Хотя правильнее будет сказать — плетемся, спотыкаясь.

Секс «на сухую» тоже бы подошло.

У меня безграничная потребность целовать ее каждые несколько шагов — притягивать ее к себе, или прижимать ее к стене дома, чтобы получить то, что мне было так необходимо. И она далеко не пассивна — впивается своими ноготками в голую кожу моего живота, погружает свои руки в мои штаны, чтобы сжать мой зад. Мы как два подростка под действием гормонов, обжимающихся в школьном коридоре, которым плевать, если их подловят.

Постепенно мы подбираемся к двери ее квартиры. Я стою позади нее, пока она ковыряется с двойным замком — впиваюсь пахом в ее попку, захватывая в ладони ее обе груди, массируя и дразня эти великолепия. Когда мы оказываемся внутри, Ди бросается на меня, вставая на носочки, чтобы наградить меня ярким, влажным поцелуем с языком. Ее руки в моих волосах, которые на время останавливаются, чтобы я мог стянуть пиджак с ее тела. Потом я наклоняюсь и быстренько расправляюсь с ее малюсенькими шортиками, оставляя Ди лишь в белом топе и стрингах, с маленьким кружевным треугольником.

Я думал, что Долорес была прекрасно одета, но раздетая — она захватывает дух. Длинные стройные ноги, узкие бедра, плоский живот с такой нежной кожей, которая так и ждет ласки. Она хорошо сложена, у нее тело йога — стройное с упругими мышцами. Стоя на коленях, я расстегиваю свою рубашку. Ди нагибается и стягивает ее с меня, с одобрением проводя рукой по моей спине.

— Боже, ты чертовски горяч, — вздыхает она.

Уже новое прозвище, и я еще даже не заставил ее кончить. Я крут.

Не останавливаясь, широко расставляю ее ноги, чтобы устроиться между ними. Спиной она прислоняется к стене, что позади нее. А я прижимаюсь открытым ртом к ее влагалищу, покрытому клочком ткани. Долорес вздергивает подбородок и начинает причитать. У нее сладкий запах, фруктовый, чуть пряный — как спелое яблоко с привкусом корицы. Я стягиваю белье с ее тела, желая полного контакта. Своим влажным, горячим языком я прокладываю дорожку по ее полоске светлых волос, а потом спускаюсь ниже, чтобы облизать и покусать губами край ее киски. Покончив с подогревом, я погружаюсь в нее, омывая и посасывая, заставляя ее хныкать и дергаться.

Я не городил чушь, когда сказал, что знаю толк в клиторах. Большинство парней считают, что прямой переход к горячему местечку — это самое лучшее, но они ошибаются. Слишком сильное давление, плюс скорость — не очень приятно, может даже быть дискомфортно для женщины. Вам надо его подразнить, стимулировать постепенно, пока он не станет твердым, не станет молить о ласках. Как только Ди достигает пика, я пальцами раскрываю ее губы и языком танцую с ее натянутым узелком.

Она кричит — с облегчением и блаженством. Я облизываю ее с большей силой, вверх и вниз, не прерывая контакта, а потом вхожу двумя пальцами в ее влажную, сжимающуюся киску. Она совершает толчки бедрами против моего лица, а ее руки удерживают меня на месте, когда она кончает с громким стоном.